Книга Черная метка в паспорте [сборник] - Алексей Макеев

было, он смог лишь попросить:

– Перед допросом Афанасьева организуй водички, пожалуйста. И давай без церемоний. Можно просто Лев, без «господин полковник».

– Хорошо, конечно. Вот я дурак и не сообразил про воду-то. Сейчас. У девчонок-дознавателей в кабинете есть кулер, – засуетился майор.

В затемненном помещении, где за стеклом в пустой комнате уже ждал Афанасьев – высокий и статный мужчина с широким разворотом плеч, опер с облегчением рухнул на стул. Ноги стали совсем ватными, тело его не слушалось. Усилием воли пришлось заставить себя сосредоточиться на подозреваемом, что сидел за непроницаемым зеркальным щитом.

Лев Гуров принялся внимательно его рассматривать: крупные руки, которые легко могли справиться со слабым противником, лежали спокойно на металлическом столе; мужчина сидел расслабленно, без нервного ерзанья от неизвестности, что таилась за зеркальной стеной; короткие светлые волосы лежали округлыми линиями по пробору, смягчая резкие скулы и рубленый подбородок; небольшие складки по углам рта не портили его мужскую привлекательность, наоборот, даже усиливали впечатление человека зрелого, умудренного жизнью.

Афанасьев внезапно повернулся к зеркалу, почувствовав чужое внимание, и улыбнулся. По его лицу разбежались морщинки-лучики, добавив мягкости в острые скулы и пронзительный цепляющий взгляд. Даже Гуров почувствовал внутри теплый отклик на эту обезоруживающую улыбку. Опер достал блокнот и начал делать пометки, фиксируя свои мысли: «Обаянием своим пользуется профессионально, включает, как магнит, по собственному усмотрению. Физически очень развит, хладнокровен, бравирует собственной уверенностью». Пока описание совпадало с той характеристикой, что дала ему Надежда. Но она говорила только о сильных сторонах мошенника, а Льву сейчас было важно найти его болевые точки, куда можно нажать, чтобы подозреваемый почувствовал себя слабым и уязвимым.

Только Сергей явно ощущал себя уверенно даже в такой тяжелой атмосфере комнаты для допросов. Особенно заметно это стало, когда в допросную зашел майор Сладкевич. Опер долго возился со стулом, рабочей рукой неловко отодвигая и устраивая тяжелую мебель поудобнее. Сергей даже не смог скрыть насмешливый прищур, наблюдая, как долго возится калека с простым действием. И как только Сладкевич, в измятой рубахе, поникший от усталости и напряжения, опустился на стул, подозреваемый сразу взял инициативу в разговоре:

– Почему моего защитника не пригласили на нашу встречу? Продолжаем практиковать нарушение законов?

Павел застыл на несколько секунд, он явно собирался с мыслями. На сером одутловатом лице отражалась умственная работа. Потом он вдруг рубанул воздух здоровой рукой и выпалил:

– Слушай, я тебе, как мужик мужику, предлагаю. Без всяких адвокатов. Скажи, где Рыкова. Если она жива, то мы ее освободим и ты вернешься под домашний арест. Напишет заявление – постараемся замять дело, дашь ей денег, договоришься в досудебном порядке. Ты же умеешь с женщинами. И все – ты свободен. Только скажи, где Людмила Рыкова.

Сергей отчеканил в ответ:

– Не понимаю, о чем речь. И снова повторяю свое заявление, и для вашего товарища с той стороны в том числе, – наглый взгляд воткнулся прямо в лицо Гурова, сидящего за зеркальной перегородкой. – Виновным себя ни в чем не считаю, требую освободить немедленно из камеры, требую встречи со своим защитником. Требую остановить полицейский беспредел. Ваши действия нарушают закон.

Павел его оборвал, выкрикнул в горячем запале:

– Да прекрати кривляться! Я с тобой, как с человеком, как с мужиком нормальным разговариваю. Не как с подозреваемым. Мне не чистосердечное твое надо! Видишь, даже бумажек нет с собой, протоколов или диктофонов. – Сладкевич вывернул карманы брюк. – Ничего. Просто скажи, куда Рыкову спрятал, как ее найти. Если она погибнет, как ты с этим жить дальше будешь? Это же не деньги ее со счетов снимать, а жизнь, пойми ты, жизнь ты у человека отнимешь!

Опер покачал сокрушенно головой:

– Обратно жизнь не вернешь, это не машина, не квартира – новую не купишь ни за какие деньги. Если женщина умрет, что с ребенком ее станет? Сиротой по детским домам? Отца нет, так ты матери лишишь? Мы же все равно искать будем, а ты – сидеть, пока не найдем. Ты что хочешь, жить нормально, семью завести, ребенка или с нами в прятки играть в камере?

Маска добродушия спала с лица Афанасьева мгновенно, он взвился над столом и грохнул кулаком по гладкому металлу:

– Не смей про детей говорить, ментяра поганый!

Гуров мысленно похвалил Павла: «Молодец, какой молодец. Нашел слабинку у нахала. Ткнул так, что тот сразу поплыл. Но интересно, что тут за болевая точка, с детьми связанная?»

Спесь и уверенность слетели с мошенника мгновенно, как пыль, он навис над столом, заходясь в яростном крике:

– Не трогал я никого, понял? Никого! Сколько раз еще повторить? Да эти тетки сами все отдавали, сами! Добровольно! За ласку и любовь платили. Мне не надо их бить, похищать, убивать или чего вы там навыдумывали. Это вы привыкли кулаками махать. Мне это не нужно, понял! Одного слова моего достаточно, чтобы любая баба побежала, как собачонка, и пятки лизала! Мне нужны были деньги, очень нужны. Заработал, как смог, закон не нарушил, никого не убил и не избил. В отличие от вас, знаю я методы ваши. Так что хватит тут комедию ломать, не получите вы признание. Его нет и не будет, я никого не убивал, не грабил, не обманывал, не похищал! Все было по согласию, добровольно. Не знаю, что ты там мне приплетаешь, разбирайся сам, где Рыкова. Люду не трогал, не видел ее с момента развода уже несколько месяцев. Находился под домашним арестом, так что алиби у меня железное. Я не лох, чтобы чужие косяки на себя собирать. Адвоката моего зови, он вам устроит расследование. Привыкли чистосердечное выбивать из алкашей да придурков. Здесь такое не сработает, – Сергей уже начал успокаиваться. Осел обратно на стул, замер с прямой спиной и сжатыми кулаками. – Даже не жди, мент, только время потеряешь. Никаких пропавших баб на себя я не возьму, у меня все чисто, алиби есть, и ты это знаешь. Я под домашним арестом сижу уже больше месяца. Будешь свои ментовские подставы устраивать, уйдешь в отставку. В лучшем случае. Могу на зону отправить. Там таких, как ты, инвалидов, в два счета превращают в